Неточные совпадения
Начинало смеркаться, когда пришел я к комендантскому дому. Виселица со
своими жертвами страшно чернела. Тело бедной комендантши все еще валялось под крыльцом, у которого два казака стояли на карауле. Казак, приведший меня,
отправился про меня доложить и, тотчас же воротившись, ввел меня
в ту
комнату, где накануне так нежно прощался я с Марьей Ивановною.
Увидав хозяйку, стоявшую опять у
своих дверей, он скорыми цыпочками побежал к ней через коридор; прошушукав с нею минуты две и, конечно, получив сведения, он уже осанисто и решительно воротился
в комнату, взял со стола
свой цилиндр, мельком взглянулся
в зеркало, взъерошил волосы и с самоуверенным достоинством, даже не поглядев на меня,
отправился к соседкам.
Места поочистились, некоторые из чиновников генерал-губернатора
отправились вперед, и один из них, самый любезный и приятный из чиновников и людей, М. С. Волконский, быстро водворил меня и еще одного товарища
в свою комнату.
Когда Марья Алексевна, услышав, что дочь
отправляется по дороге к Невскому, сказала, что идет вместе с нею, Верочка вернулась
в свою комнату и взяла письмо: ей показалось, что лучше, честнее будет, если она сама
в лицо скажет матери — ведь драться на улице мать не станет же? только надобно, когда будешь говорить, несколько подальше от нее остановиться, поскорее садиться на извозчика и ехать, чтоб она не успела схватить за рукав.
Ужин
в своем достоинстве ничем не уступал обеду. Гости
отправились в комнаты, для них отведенные, и на другой день поутру расстались с любезным хозяином, дав друг другу обещание вскоре снова увидеться.
Старинная мебель из кунсткамеры прежнего владельца доживала
свой век
в этой ссылке; я с любопытством бродил из
комнаты в комнату, ходил вверх, ходил вниз,
отправлялся в кухню.
В десятом часу утра камердинер, сидевший
в комнате возле спальной, уведомлял Веру Артамоновну, мою экс-нянюшку, что барин встает. Она
отправлялась приготовлять кофей, который он пил один
в своем кабинете. Все
в доме принимало иной вид, люди начинали чистить
комнаты, по крайней мере показывали вид, что делают что-нибудь. Передняя, до тех пор пустая, наполнялась, даже большая ньюфаундлендская собака Макбет садилась перед печью и, не мигая, смотрела
в огонь.
— Выхлопочу! — отвечал Углаков и, не заезжая к отцу,
отправился в дом генерал-губернатора, куда приехав, он
в приемной для просителей
комнате объяснил на французском языке дежурному адъютанту причину
своего прибытия.
Около семи часов дом начинал вновь пробуждаться. Слышались приготовления к предстоящему чаю, а наконец раздавался и голос Порфирия Владимирыча. Дядя и племянница садились у чайного стола, разменивались замечаниями о проходящем дне, но так как содержание этого дня было скудное, то и разговор оказывался скудный же. Напившись чаю и выполнив обряд родственного целования на сон грядущий, Иудушка окончательно заползал
в свою нору, а Аннинька
отправлялась в комнату к Евпраксеюшке и играла с ней
в мельники.
После обеда Порфирий Владимирыч удалился спать, услав предварительно Евпраксеюшку на село к попу; Арина Петровна, отложив отъезд
в Погорелку, тоже ушла
в свою комнату и, усевшись
в кресло, дремала. Петенька счел это время самым благоприятным, чтоб попытать счастья у бабушки, и
отправился к ней.
Она строго запретила сказывать о
своем приезде и, узнав, что
в новом доме, построенном уже несколько лет и по какой-то странной причуде барина до сих пор не отделанном, есть одна жилая, особая
комната, не занятая мастеровыми,
в которой Михайла Максимович занимался хозяйственными счетами, —
отправилась туда, чтоб провесть остаток ночи и поговорить на другой день поутру с
своим уже не пьяным супругом.
«Как по недостаточности моего звания, — говорю, — владыко святый, жена моя каждый вечер, по неимению работницы,
отправляется для доения коровы
в хлев, где хранится навоз, то я, содержа на руках
свое малое грудное дитя, плачущее по матери и просящее груди, — как груди дать ему не имею и чем его рассеять, не знаю, — то я, не умея настоящих французских танцев, так с сим младенцем плавно пожидовски прискакую по
комнате и пою ему: „тра-та-та, тра-та-та, вышла кошка за кота“ или что другое
в сем роде невинного содержания, дабы оно было утешно от сего, и
в том вся вина моя».
Сказав эти слова, Шалонский
отправился навстречу к
своим гостям, а Власьевна и сенная девушка вошли опять
в комнату к
своей боярышне.
Напротив, Юрий, привыкший с младенчества к благочестию
в доме отца
своего, ожидал только удобной минуты, чтобы уйти
в свою комнату; он желал этого тем более, что день клонился уже к вечеру, а ему должно было
отправиться чем свет
в дорогу.
Вдруг
в передней раздался звонок. У меня екнуло сердце. Уж не Орлов ли это, которому пожаловался на меня Кукушкин? Как мы с ним встретимся? Я пошел отворять. Это была Поля. Она вошла, стряхнула
в передней со
своего бурнуса снег и, не сказав мне ни слова,
отправилась к себе. Когда я вернулся
в гостиную, Зинаида Федоровна, бледная, как мертвец, стояла среди
комнаты и большими глазами смотрела мне навстречу.
На станцию приехали вовремя. Долинский
отправился к кассе купить билеты и сдать
в багаж, а Анна Михайловна с Дашею уселись
в уголке на диван
в пассажирской
комнате. Они обе молчали и обе страдали. На прекрасном лице Анны Михайловны это страдание отражалось спокойно; хорошенькое личико Даши болезненно подергивалось, и она кусала до крови
свои губки.
—
В минуту слетаю туда! — сказала Елизавета Петровна и, проворно войдя
в комнату дочери, проворно надела там шляпку и проворнейшим шагом
отправилась в церковь, куда она, впрочем, поспела к тому уже времени, когда юный священник выходил с крестом. Он, видимо, хотел представить себя сильно утомленным и грустным выражением лица желал как бы свидетельствовать о
своих аскетических подвигах.
И, с самодовольствием окинув взглядом
свою собственную опрятную и изящную фигурку, Константин Диомидыч ударил раза два растопыренными пальцами по рукаву сюртука, встряхнул воротником и
отправился далее. Вернувшись к себе
в комнату, он надел старенький халат и с озабоченным лицом сел за фортепьяно.
Из Гостиного двора герой наш
отправился в один известный мебельный магазин, где сторговал мебели на шесть
комнат, полюбовался одним модным и весьма затейливым дамским туалетом
в последнем вкусе и, уверив купца, что пришлет за всем непременно, вышел из магазина, по
своему обычаю, с обещанием задаточка, потом заехал еще кое-куда и поторговал кое-что.
В это время барон ушел к себе
в кабинет, из которого вынес и передал мне рекомендательное письмо к
своему дяде. Напившись чаю, мы раскланялись и, вернувшись
в гостиницу, тотчас же ночью
отправились на почтовых
в путь, ввиду конца февраля, изрывшего отмякшие дороги глубокими ухабами.
В Киеве мы поместились
в небольшой квартире Матвеевых, где отцу отведена была
комната, предназначавшаяся для Васи.
Старик заключил
свой рассказ самой добродушной улыбкой и, поплевав на руки, бросил несколько полен
в огонь; мы посмеялись над его рассказом и
отправились в комнаты, потому что падала роса и Гаврилу Степанычу было вредно оставаться на мокрой траве.
Переговорив таким образом, сваха пришла к Юлии и посоветовала ей велеть горничной тотчас же укладываться. Таким образом, на другой день поутру супруги вышли, каждый из
своей комнаты, не говоря друг с другом ни слова, сели
в экипаж и
отправились в путь.
Возвратясь
в свой нумер, Хозаров тотчас же оделся, взял с собой почтовой бумаги, сургуч, печать и
отправился в кофейную, где
в самой отдаленной
комнате сочинил предложение, которое мы прочтем впоследствии. Письмо было отправлено с чудным малым, которому поручено было назваться крепостным камердинером и просить ответа; а если что будут спрашивать, то ни себя, ни барина не ударить лицом
в грязь.
Вельчанинов налил ему и стал его поить из
своих рук. Павел Павлович накинулся с жадностью на воду; глотнув раза три, он приподнял голову, очень пристально посмотрел
в лицо стоявшему перед ним со стаканом
в руке Вельчанинову, но не сказал ничего и принялся допивать. Напившись, он глубоко вздохнул. Вельчанинов взял
свою подушку, захватил
свое верхнее платье и
отправился в другую
комнату, заперев Павла Павловича
в первой
комнате на замок.
Не придумав ничего, я
отправился вниз к жене. Она стояла у себя
в комнате всё
в том же розовом капоте и
в той же позе, как бы загораживая от меня
свои бумаги. Лицо ее выражало недоумение и насмешку. Видно было, что она, узнав о моем приезде, приготовилась не плакать, не просить и не защищать себя, как вчера, а смеяться надо мною, отвечать мне презрением и поступать решительно. Лицо ее говорило: если так, то прощайте.
На другой день, часу во втором,
отправился я к Злотницким. Старика не было дома, и жена его не сидела на
своем обычном месте: у ней, после блинов, разболелась голова, и она пошла полежать к себе
в спальню. Варвара стояла, прислонившись плечом к окну, и глядела на улицу; Софья ходила взад и вперед по
комнате, скрестив на груди руки; Попка кричал.
Несмотря на жаркий июльский день, все вышли из брики,
отправились в низенькую запачканную
комнату, где жид-корчмарь с знаками радости бросился принимать
своих старых знакомых.
«Умерла, видно, старуха», — подумал он, но, взглянув на
свои луковицеобразные часы и увидав, что до заутрени еще остается два часа, он все-таки не отдал ее
комнат генералу и спокойно
отправился в келью читать
свою «полунощницу».
— А ты вот что, — предложил ему учитель, — коли хочешь, так оставайся ночевать у меня, я тебе
в той
комнате свою постель уступлю, а сам на кушетке… А завтра встанем пораньше и
отправимся. Идет, что ли?
И я, пристыженная и негодующая,
отправлялась восвояси. Спать, однако, я не могла и, выждав удобную минутку, когда Мирра Андреевна, окончив ночной обход, направлялась
в свою комнату, я поспешно спрыгивала с постели и осторожно прокрадывалась
в последнюю палату, где спала моя новая взрослая подруга.
Бабушка с Юлико приехали надолго, кажется, навсегда. Бабушка поселилась наверху,
в комнатах мамы. Эти дорогие для меня
комнаты, куда я входила со смерти деды не иначе как с чувством сладкой тоски, стали мне теперь вдруг ненавистными. Каждое утро я и Юлико
отправлялись туда, чтобы приветствовать бабушку с добрым утром. Она целовала нас
в лоб —
своего любимчика-внука, однако, гораздо нежнее и продолжительнее, нежели меня, — и потом отпускала нас играть.
К Луи Блану мы
отправились вдвоем с Г.И.Вырубовым, приехавшим ко мне на несколько дней. Я нашел ему
комнату в нашем же меблированном доме. Он уже стал, с 1868 года, издавать вместе с Литтре
свое обозревание"Philosophic Positive", где
в одной из ближайших книжек и должна была появиться моя статья"Phenomenes du drame moderne".
Та вышла и прямо
отправилась в комнату барышень. Полина делала
свой туалет.
Записка была готова
в одну минуту, подписана самим кабинет-министром и вручена чудесной Цивилле. Он
отправился с Зудой
в другую
комнату, а Мариула, произнеся вслед им вполголоса, но так, чтобы они слышали: «Зачем я не знатная госпожа? Зачем нет у меня дочери?» — спешила к товарищу
своему.
С понуренной головой и как ошпаренный,
отправился я
в свою комнату и плюхнулся на первый попавшийся стул.
Через неделю,
в присутствии только двух шаферов, Князева и князя Гарина,
в церкви Св. Бориса и Глеба, что на Арбатской площади, совершилось бракосочетание присяжного поверенного Николая Леопольдовича Гиршфельда с вдовою канцелярского служителя Степанидой Павловной Сироткиной. Дети Стеши были заранее перевезены
в дом Николая Леопольдовича. Туда же из церкви
отправились и молодые. Приехавшие с ними шафера, выпив по бокалу шампанского, удалились по
своим комнатам. Стеша с мужем остались одни.
Улучив, минуту, когда оба гостя занялись разговором с ее отцом о каких-то преобразованиях
в русской армии, а мать
отправилась распорядиться по хозяйству, Наталья Федоровна незаметно выскользнула из гостиной
в свою комнату, достала листочек бумаги и наскоро стала писать карандашом.
Николай Леопольдович,
в сопровождении Володи, прошел
в библиотеку и, взяв последнюю книгу «Русского Вестника», проводил
своего ученика, уже простившегося после чая с матерью, до его
комнаты, передал его с рук на руки Дементьевичу и, пожелав обоим покойной ночи,
отправился к себе.
Через два часа у дверей кареты, приехавшей обратно на угол Литейного и Фурштадтской улицы, действительно, как из земли выросла Маша и с вышедшей из кареты барышней
отправилась домой. Любовь Аркадьевна прямо прошла
в свою комнату, бросилась на постель и залилась слезами.
На другой день после встречи Дарьи Николаевны с Кузьмой Терентьевым, Глеб Алексеевич и Фимка после обеда — обедали
в Троицком
в полдень —
отправились на
свою обычную прогулку
в «маленький садик». Прошло около часу. Дарья Николаевна нервными шагами ходила по
своей комнате и тревожно поглядывала
в окно. Она ждала Кузьму.
— Мудреная штука, — пояснил он ей; но больше ничего не прибавил, взял узел, пригладил волосы и, поскрипывая,
отправился в комнату Анны Каранатовны.
В другой руке у него была книга, так что он должен был постучать
в дверь
своим узлом.
От мысли, что он отравился, его бросило и
в холод и
в жар. Что яд был действительно принят, свидетельствовали, кроме запаха
в комнате, жжение во рту, искры
в глазах, звон колоколов
в голове и колотье
в желудке. Чувствуя приближение смерти и не обманывая себя напрасными надеждами, он пожелал проститься с близкими и
отправился в спальню Дашеньки. (Будучи вдовым, он у себя
в квартире держал вместо хозяйки
свою свояченицу Дашеньку, старую деву.)